Здесь умер старик. И всё равно каждый год приходит весна.
Вся набережная забита футбольными фанатами. Красные огоньки, шарфики, раскрашенные лица. Я иду по бетонной дорожке в темноте, где-то под ногами бурлит поток Вислы, а слева бесконечно сменяются одинаковые кафешки с проекторами и телеэкранами. Люди в воодушевлении пьют, кричат, поют кричалки и песни, смотрят стоя, сжимаясь в единую толпу, вымокшую от дождя и пота, но всё равно смотрят. А я иду вперёд, глядя куда-то в никуда, на меня капает дождь, уже промочивший меня до нитки, я прикрываю рукой стаканчик с безалкогольным мохито и кутаюсь в толстовку Дэна. Люблю запах толстовки Дэна. Меня безбожно накрыло какой-то социофобией и рефлексией так, что я проходила вдоль реки весь второй тайм, пытаясь собраться с мыслями и не вспоминать с теплотой волжский песок и звёздное небо.
Эх, если бы кто-то несколько лет назад сказал мне, что жизнь и отношения с людьми могут быть такими... нестандартными, я бы, наверное, не поверила. Последний звонок в скайпе просто выбил меня из колеи, я опять не могу спокойно думать, смотреть, жить. Это мой бесконечный триггер. И в ушах теперь постоянно стоит неумолимое: «Я выбираю тебя». Звучит равносильно «Я выбираю начать медленно сходить с ума». И на меня капает дождь, и на мне всё ещё чужая толстовка с чужим запахом, и я в чужой стране, пусть уже и ставшей моим домом. И как я вообще умудрилась в это вляпаться?

Эх, если бы кто-то несколько лет назад сказал мне, что жизнь и отношения с людьми могут быть такими... нестандартными, я бы, наверное, не поверила. Последний звонок в скайпе просто выбил меня из колеи, я опять не могу спокойно думать, смотреть, жить. Это мой бесконечный триггер. И в ушах теперь постоянно стоит неумолимое: «Я выбираю тебя». Звучит равносильно «Я выбираю начать медленно сходить с ума». И на меня капает дождь, и на мне всё ещё чужая толстовка с чужим запахом, и я в чужой стране, пусть уже и ставшей моим домом. И как я вообще умудрилась в это вляпаться?
