я
хочу
стрелять
Снова. Только эта мысль сразу же рождает за собой другую. У меня больше нет этой жизни. Мне некуда идти. Мои руки уже неспособны так умело разламывать винтовку и ловко вставлять патрон, мои глаза уже не видят мишень с той четкостью, что раньше, мое сердце предательски бьется перед каждым выстрелом, и на месте моего любимого тира лишь пустошь и обломки. Сейчас я едва ли смогла бы попасть в пару спичек... Боже, как же давно я не держала в руках оружие. Я предала свою любовь, свою самую сильную любовь, я позволила жалким обстоятельствам разлучить нас. И кто я теперь? Да никто. В любом тире на меня будут смотреть более, чем снисходительно, и смеяться.
И правильно сделают, я бы тоже посмеялась над собой.
У меня ничего больше нет. Потому что я больше не я, а другая. Та, что испытывает слишком много эмоций. Та, что дала слабину. Та, что недостойна более называться той, кем была когда-то.
И если бы у винтовки были глаза, я бы не смогла смотреть в них. Я бросила ее, бросила, шарахаясь периодически по шлюховатым пистолетам. И это очень горько. Хотелось бы мне остаться единственным человеком на Земле. Даже лучше не так, в пустоте, белой пустоте, в матрице. Только я, мишень и винтовка. О, как я была бы рада вновь ощутить холодную сталь в своих руках. Упасть на колени, прижать ствол к щеке, слегка вздрогнув, и медленно шептать: "Прости меня, пожалуйста, прости..."
Мой силуэт омоется дождём,
Я буду чист от боли и от муки.
И будет мир, и пятна крови в нём.
И я опять возьму винтовку в руки.
Я буду чист от боли и от муки.
И будет мир, и пятна крови в нём.
И я опять возьму винтовку в руки.