Здесь умер старик. И всё равно каждый год приходит весна.
Часто именно мотивировки человека придают его поступкам оценочную окраску. Именно в этот момент в дело вступают понятия «хорошо» и «плохо», которые всегда субъективны, конечно, но всё равно имеют место быть. Как это бывает в моём любимом типе художественного сюжета: убить сотни, чтобы спасти тысячи — так ли это страшно, как кажется на первый взгляд?
Эта техника восприятия хорошо работает в антиутопиях и жестоком реализме. Мы понимаем, что плохих людей не существует, потому что каждый злодей в итоге оказывается тем, кто делает свою работу/спасает себя и своих близких/становится жертвой обстоятельств. И как только ты видишь его мотивацию, тебе становится трудно считать его плохим. Он, оказывается, тоже человек, или не человек, но личность. А личность — это уже совсем не то, что абстрактный образ. Ей можно простить ошибки или оценить её в отрыве от контекста происходящего.
Поэтому для меня так важно, чтобы у человека были правильные мотивации. Не в том плане правильные, что общепринятые и направленные сеять добро и свет. Правильные для меня подразумевают настоящие. Идущие от сознания и сердца, порождённые силой или наоборот слабостью, но делающие твои поступки твоими. Наверное, во вторичности тоже есть душа, но почему-то я никак не могу проникнуться к этому уважением. Это довольно инфантильно — пытаться подстроиться под окружающую среду, лепить себя по канонам и парадигмам, а не прокладывать свой собственный тернистый путь. Даже несмотря на то, что нет ничего нового под солнцем, в человеке изначально заложено семя идеи. То самое семя, которое заставляет людей изобретать адронные коллайдеры, залезать под мосты и писать статьи в непрезентабельные книги. То семя, которое рождает интеллект, чувство юмора, любознательность, авантюризм. Оно всходит внутри себя, и ты становишься жаден до жизни, до знаний и чувств, до событий и переживаний. Но в некоторых этой жажды почему-то нет. Почему?
Наверное, потому что в них не было этого семени изначально. Они не научились выживать и любить жизнь. Не научились учиться и познавать. Не научились верить. Такие люди для меня кажутся мёртвыми, им вроде хочется помочь, но спасти себя они смогут только сами. Если научатся поднимать внутри себя ту первородную силу, тот огонь, составляющий неотъемлемую часть внутреннего стержня. Он ведь горит во всех нас, просто по-разному. В ком-то — неуёмной пылающей бурей, а в ком-то маленькой тёплой свечой на подоконнике уютного домика в лесу.
Твой огонь не должен гореть в чужих глазах, это твоя война.
Тебе просто нужно найти те глаза, в отражении которых он будет играть самыми яркими красками.
Эта техника восприятия хорошо работает в антиутопиях и жестоком реализме. Мы понимаем, что плохих людей не существует, потому что каждый злодей в итоге оказывается тем, кто делает свою работу/спасает себя и своих близких/становится жертвой обстоятельств. И как только ты видишь его мотивацию, тебе становится трудно считать его плохим. Он, оказывается, тоже человек, или не человек, но личность. А личность — это уже совсем не то, что абстрактный образ. Ей можно простить ошибки или оценить её в отрыве от контекста происходящего.
Поэтому для меня так важно, чтобы у человека были правильные мотивации. Не в том плане правильные, что общепринятые и направленные сеять добро и свет. Правильные для меня подразумевают настоящие. Идущие от сознания и сердца, порождённые силой или наоборот слабостью, но делающие твои поступки твоими. Наверное, во вторичности тоже есть душа, но почему-то я никак не могу проникнуться к этому уважением. Это довольно инфантильно — пытаться подстроиться под окружающую среду, лепить себя по канонам и парадигмам, а не прокладывать свой собственный тернистый путь. Даже несмотря на то, что нет ничего нового под солнцем, в человеке изначально заложено семя идеи. То самое семя, которое заставляет людей изобретать адронные коллайдеры, залезать под мосты и писать статьи в непрезентабельные книги. То семя, которое рождает интеллект, чувство юмора, любознательность, авантюризм. Оно всходит внутри себя, и ты становишься жаден до жизни, до знаний и чувств, до событий и переживаний. Но в некоторых этой жажды почему-то нет. Почему?
Наверное, потому что в них не было этого семени изначально. Они не научились выживать и любить жизнь. Не научились учиться и познавать. Не научились верить. Такие люди для меня кажутся мёртвыми, им вроде хочется помочь, но спасти себя они смогут только сами. Если научатся поднимать внутри себя ту первородную силу, тот огонь, составляющий неотъемлемую часть внутреннего стержня. Он ведь горит во всех нас, просто по-разному. В ком-то — неуёмной пылающей бурей, а в ком-то маленькой тёплой свечой на подоконнике уютного домика в лесу.
Твой огонь не должен гореть в чужих глазах, это твоя война.
Тебе просто нужно найти те глаза, в отражении которых он будет играть самыми яркими красками.
Не могла вчера уснуть не только от эмоций, но и от жгучего чувства голода. Живу по принципу: «Поешь сегодня — не поешь завтра». Но еда — это такая мелочь. Когда поглощён событиями, о потребностях забываешь. А до смерти или хотя бы до язвы я вряд ли доголодаюсь, обычно мне-таки удаётся покормиться хотя бы два раза в день. Отличный стимул немного схуднуть. Я не боюсь, но мне забавно, что я переживаю этот бомжатский период. Чувствую себя частью мира. 